Роберт Дилтс: Метамодель языка

Введение
Изучить метамодель по существу — значит, научиться слышать и определять паттерны (повторяющиеся стереотипы) в языке людей.

Я представлю вашему вниманию ряд паттернов, расскажу немного о них, и затем мы разобьемся на группы, чтобы по-практиковаться.

Метамодель — это, наверное, одна из самых важных вещей, которой следует овладеть профессиональному коммуникатору, потому что это способ получения высококачественной информации от людей, с которыми вы работаете, какой бы деятельностью вы при этом ни занимались.

Я начну с истории о сборе информации и метамодели.

В Канаде я проводил семинар по гипнозу с группой, в которой был человек, работавший гипнотизером. Он рассказал нам историю, которая показалась мне очень интересной. Он начал с того момента, когда к нему на прием пришла женщина. Он посадил ее и провел один из гипнотических тестов. Она оказалась вполне подготовленным субъектом, и у них установился хороший раппорт. И он начал наведение транса, применяя наи-более изысканную технику Эриксона, используя интонационную маркировку, встроенные команды и тому подобные приемы. Примерно через полчаса она всё еще сидела с открытыми глазами, и ничего не происходило. Наконец он остановился и сказал: «Эй, я не понимаю, что происходит. Кажется, у вас хорошая восприимчивость к гипнотическому воздействию и вроде бы у нас неплохой раппорт. Я не могу отыскать никакой причины, но вы не слишком легко входите в транс. Всё в порядке?». Она сказала: «Но вы еще ничего мне не показали».— «Что же вам показать?».— «Ну вы же сами знаете: хрустальный шар». И он сказал сам себе: «Так это один из тех древних атрибутов, которые применяли гипнотизеры прошлого»,— и подумал, что где-то в дальнем ящике у него сохранился один из таких шаров, который он раньше использовал при публичных выступлениях. И стал рыться на дне какого-то ящика.

Добравшись до самого дна, он извлек этот похожий на маятник предмет и спросил: «Вы это имели в виду?» — и показал его женщине. Она ответила: «Да!» — и немедленно погрузилась в глубочайший транс…

У меня был очень похожий опыт, когда я работал тоже с женщиной по поводу контроля веса. Я изучил ее стратегию и пытался встроить новую, используя якоря и другие приемы. Мне казалось, я выполнил неплохую работу, но она вернулась через неделю и сказала: «Это немного помогло, но я до сих пор не достигла серьезных результатов». Я не мог ничего понять. В конце концов я спросил ее, не приходилось ли ей раньше изменять проблемное поведение. Она сказала: «Ну, я думала, что вы сделаете то же самое, что однажды делал тот дантист». Я спросил: «И что же это такое?». И она начала рассказывать мне историю о том, как сильно она переживала в свое время каждый раз перед тем, как войти в зубной кабинет, пока однажды, после тщетных попыток успокоить ее, дантист не заявил: «Я вынужден применить к вам гипноз!». Она сказала, что он просто вцепился в ее запястье и начал твердить ей снова и снова о том, как комфортно она будет себя чувствовать в следующий раз. «Я не вошла в глубокий транс, но я действительно была удивлена, когда в следующий раз пришла на прием и не чувствовала никакой тревоги». Поэтому, поговорив с ней немного, я просто дотянулся до нее и повторил в точности то же самое, что делал дантист. Я использовал те же самые интонации, которые демонстрировала она, пытаясь подражать дантисту. Я держал ее запястье и повторял снова и снова: «Вы не будете беспокоиться по поводу еды всю следующую неделю и будете спокойно терять вес». После этого я сказал ей, что она просто находилась в гипнотическом трансе, который вылечит ее проблему с весом, и предложил ей пойти домой и позвонить мне через неделю. Спустя неделю она позвонила мне и сказала: «Вот здорово! Как раз то, что я хотела. Я уже сбросила два с половиной килограмма». Суть в том, что я пытался применять различные техники с небольшим успехом, пока не расспросил о той информации, которая была мне необходима. И тогда она буквально объяснила мне, что мне следовало сделать, чтобы произвести изменение, потому что у нее уже был подобный опыт.

По-моему, это как раз то, чему посвящена метамодель: возможности повысить свою эффективность в любом виде деятельности путем обнаружения такого рода конкретной информации. Знание якорей, знание стратегий или техник само по себе ни к чему вас не приведет до тех пор, пока вы не узнаете, как и где их применять. Я мог бы блестяще поработать с ее стратегиями, но существовало еще что-то, в чем она нуждалась, одна вещь, которую она хотела получить, прежде чем начать реагировать положительно, как та леди, которая работала с гипнотизером. По-моему, суть метамодели как раз и заключается в том, чтобы задавать все эти вопросы. Чего вы хотите? Что произойдет, если вы получите это? И тому подобное.

Развитие метамодели
С теми из вас, кто еще не знаком с предметом, я хотел бы начать с самого зарождения метамодели и пройти весь путь ее развития.

Первыми ее разработчиками были Джон Гриндер и Ричард Бендлер. Фактически это была самая первая вещь, которую они разработали вместе. Всё остальное в НЛП было открыто и развито благодаря постановке этих вопросов. Так что изучение метамодели может послужить хорошим стимулом для вас. И хотя существуют другие техники, всё происходит значительно быстрее с применением метамодели, которая просто сводится к тому, чтобы ставить вопросы. Это просто постановка вопросов и сбор информации.

Джон и Ричард начали с изучения работы Вирджинии Сатир и Фрица Перлза. Пытаясь обнаружить, что делали эти терапевтические маги, они заметили, что эти терапевты задавали определенного вида вопросы. Кстати, Джон был лингвистом. Он отлично разбирался во всех этих тонкостях. Нечто подобное он преподавал в колледже. Но для него эти вопросы были не более чем академическими премудростями. Сделав вызов терапевта на дом и встретившись с Ричардом, они создали модель, которая стала результатом применения знаний лингвистики к исследованию реального поведения человека.

В основе модели лежит идея о том, что карта — это не территория.

Чтобы действовать в окружающем нас мире, мы создаем карты из того, что происходит вокруг нас, используя для этого свой сенсорный аппарат: глаза, уши, нос, рот и тело. Кроме того, мы создаем карты этих карт, или модели моделей, используя при этом языковые системы. Назовем это метамоделью, моделью процесса моделирования.

Итак, мы создаем карты своего субъективного опыта с помощью языка. Слова служат якорями для опыта. Слово —такой же якорь, как ссадина на коленке. Слова представляют собой наиболее распространенную систему якорей, потому что существует огромное количество изменений, которые вы можете произвести в интонации и произношении, используя свои губы, рот и язык. Это очень изящная система. Насколько я могу судить, вы организуете слова, чтобы включить определенные переживания, и вы используете их точно так же, как тактильные якоря. Эти слова служат картами для наших внутренних карт, которые в свою очередь являются картами окружающей нас территории. Поэтому вы на три шага моделирования отстоите от территории, или реальности.

Итак, Джона и Ричарда всегда больше интересовала форма, паттерны языка, а не содержание. Они заметили, что люди, создавая карты своего опыта, вынуждены отбрасывать некоторую информацию. Другими словами, вы никогда не сможете получить абсолютно точную карту.

Вот история об отделе картографии одного небольшого европейского городка. Картографический отдел был большой гордостью граждан, населявших этот городок, и они уделяли много времени своим картам. Однажды они решили, что смогут создать совершенную карту. Они начали ее строить, и, занимаясь этим, им пришлось собрать огромное количество информации. Следующее, с чем им пришлось столкнуться, была необходимость построить здание значительно больших размеров, чтобы хранить все собранные сведения. Но они продолжали совершенствовать свою карту, делая ее более детальной, и довольно скоро вынуждены были просто сломать стены этого здания, разложив карты повсюду. Конечно же, в результате всей этой деятельности карта стала настолько большой, что покрыла всю территорию целиком.

Вопрос в том, что вам не нужна огромная карта. По сути дела, вполне допустимо отбрасывать детали. Если вы просто хотите найти какую-то улицу, достаточно просмотреть карту улиц, в которой отсутствует информация о рельефе местности и о растущих на ней деревьях. Если же вас интересуют площади под посадки и свойства распространенных в этой местности почв, вам понадобится другая карта.

Люди, использующие только визуальные предикаты, делают то, о чем мы говорим, в своих репрезентативных системах. Они используют предикат, который описывает одну часть территории — визуальный аспект территории. Другие люди описывают кинестетические аспекты, третьи — аудиальные, и т.д.

Основной паттерн, к знакомству с которым я подвожу вас, называется упущение.

А. УПУЩЕНИЕ

Упущение, т. е. отбрасывание чего-нибудь. Как я уже сказал, вы не сможете построить карту, не отбросив каких-нибудь деталей, если не хотите показаться смешным. Вы просто не в состоянии подробнейшим образом описать свой опыт. Поэтому приходится отбрасывать какие-то детали. Единственная проблема здесь заключается в том, что порой вы отбрасываете важную информацию. Необходимо для каждой карты выбрать соответствующую ей информацию. Большинство из вас слышали такие выражения, как: «Я боюсь…», «Я смущен…», «Я озадачен…», «Я счастлив…». И каждое из этих выражений стирает определенную порцию того, что вы описываете. В некоторых случаях было бы полезно восстановить какую-то часть из этой информации. Слова «счастлив», «смущен», «озадачен», «напуган» относятся к классу слов под названием предикаты. Это слова, описывающие действия, взаимоотношения между различными вещами. Слово типа «напуган» является двухместным предикатом. Под «местом» здесь я понимаю то, что это слово описывает взаимодействие двух вещей. То есть кто-то напуган чем-то, и это было упущено в выражении «Я напуган». Поэтому, если вы хотите восстановить эту информацию, вашей реакцией будет: «Напуганы чем конкретно?» — или: «Что именно вас напугало?». Аналогично, если человек говорит: «Я смущен»,— он должен быть смущен чем-то.

В таком предложении, как: «Джон заказал кофе, а Мери заказала горох»,— вполне допустимо стереть некоторую информацию. Порой она оказывается избыточной. Нет необходимости повторять слово «заказал» дважды, но следует быть осторожным по поводу двусмысленности в звучании новой фразы: «Если Джон заказал кофе, Мери — горох…». Я пытаюсь сказать, что вполне допустимо стирать информацию, но бывают моменты, когда упущенная информация чрезвычайно важна. Профессиональный коммуникатор должен уметь слышать упущения, когда они возникают в речи, и владеть речевыми инструментами восстановления упущенной информации, если это необходимо.

Одна из вещей, которыми мы собираемся заняться, заключается в том, чтобы определить, когда люди стирают важную информацию. Например, если кто-то заявляет, что он напуган, мне кажется важным узнать, чем именно он напуган. Или другой случай: когда кто-нибудь говорит, что он испытывает боль, узнать, что вызвало эту боль и каким образом эта боль вызывается. Большинство из вас, вероятно, имеют интуитивные догадки по этому поводу. Когда кто-нибудь что-то упускает, спросите: «Что именно?». Вам необходимо будет найти такую информацию.

А.1. СРАВНИТЕЛЬНАЯ И ПРЕВОСХОДНАЯ СТЕПЕНЬ

Существует еще один класс упущения, о котором я хочу рассказать. Если бы я сказал: «Метамодель является наилучшим способом сбора информации»,— я использовал бы превосходную степень прилагательного «наилучший». Вы могли бы спросить меня: «Наилучший по сравнению с чем?». Если я говорю такие вещи, как: «Это действительно хорошо, это отлично, это замечательно, это плохо, ужасно, неправильно»,— вам захочется спросить: «По сравнению с чем?» — или в ответ на слова «лучше», «хуже»: «Лучше чего? Хуже чего?». Действуя таким способом, вы получите представление о том, как человек производит сравнение и как много информации он собрал, прежде чем сравнивать. Многие сравнения являются разновидностью упущения.

B. НЕОПРЕДЕЛЕННЫЙ РЕФЕРЕНТНЫЙ ИНДЕКС

Неопределенный референтный индекс — это существительные или местоимения, не указывающие, о ком или о чем конкретно говорится в предложении. «Они» — кто конкретно? «Этот способ» — какой именно способ? Эти слова недостаточно конкретны. «Это» и «люди» — это слова, которые мы используем, когда упускаем конкретного человека или предмет. Неопределенный референтный индекс может быть у собирательного имени существительного, например: «люди», «нейролингвистическое программирование», «гении».

Политики постоянно пользуются такого рода языком. Если вы политик, вы можете обходиться такими же фразами, которыми пользовался Томас Хоббс. Он говорил: «Человек в сущности своей существо враждебное». Вы можете воспользоваться обобщающими и искажающими фразами, включая в свою речь собирательные имена существительные, такие, как «человек», но если вы скажете «каждый человек» и начнете называть всех подряд, наверное, это будет не совсем подходящим приемом, потому что вы должны понимать, что это слишком сильное обобщение. Я обнаружил, что употребление такого рода собирательных существительных может стать слишком щекотливым, если вы не знаете об упущении. Когда я впервые познакомился с метамоделью (в то время я изучал политику), первое, что я сделал, было применение метамодели к диалогам Платона, потому что искажения, упущения и предпосылки — это те приемы, которыми постоянно пользовался Сократ. Сократ просто запутывал людей, искусно нарушая и применяя паттерны метамодели.

C. НОМИНАЛИЗАЦИИ

Номинализация: большинство из вас, вероятно, уже встречались с этим словом. Номинализация означает, что вы берете какое-нибудь действие, процесс, и превращаете его в существительное, то есть в нечто статическое. Типичным представителем является слово «свобода». Сказать: «Я потерял свободу» — то же самое, что заявить: «Я потерял бумажник». Вы обращаетесь со свободой так, как будто это вещь. Аналогично выражение: «В комнате переговоров возникла напряженность» — похоже на: «В комнате возник стол». Вы можете спутать слово «напряженность» с какой-нибудь вещью, не подумав, что оно описывает процесс, в котором кто-то становится напряженным по поводу чего-то.

Поэтому, в некотором смысле, номинализация является одной из форм упущения, т. к. вы скрываете определенную часть информации о том процессе, о котором идет речь, в данном конкретном случае это напряженность и свобода. Быть свободным — делать что именно? Кто-нибудь может сказать: «У меня неприятности в жизни» — или: «В моей жизни всё пошло наперекосяк»? Вы можете разобрать эти высказывания. Необходимо превратить выделенное слово в процесс. Живя где? С кем? Как? Вы же знаете, что жизнь — это не вещь. Таким образом, встретив номинализацию, я беру это действие, представленное в виде существительного или вещи, и снова превращаю его в процесс. Если кто-то говорит: «У меня очень напряженные взаимоотношения»,— вы спрашиваете: «К кому вы относитесь с напряжением?». Вы берете существительное и превращаете его в глагол.

Один из путей выявления этих вещей заключается в том, чтобы обращать внимание на свои внутренние представления, касающиеся того, о чем говорит человек. Так, если я говорю: «Вчера у меня был несчастный случай…» — все ли понимают, о чем я сказал? Будьте осторожны, ведь я мог упасть с лестницы, или столкнуться с кем-нибудь, или забыть какую-нибудь вещь. Я хотел бы услышать несколько ответов на этот вопрос. Когда я сказал «несчастный случай», кто о чем подумал? О чем вы подумали? Ответ: «Я порезал себе палец». Роберт: «Это был именно такой вербальный ответ?». Ответ: «Нет, я увидел порезанный палец». Кто-то другой: «Я представил себе автомобильную аварию». Еще кто-то: «Дефекация…».

По сути дела, я произнес фразу, которую каждый из вас осмыслил по-своему. Все вы поняли это предложение, но у каждого возникло свое представление. Как я всегда говорю: «Одно слово стоит тысячи картин».

Одна из вещей, которые всегда поражают меня, состоит в том, что люди в контексте терапии или в контексте бизнеса очень часто не осознают этого. Другими словами, я слышу, как кто-нибудь говорит, что у него был несчастный случай, или «Я действительно обеспокоен», и вы достраиваете смысл этой фразы самостоятельно, не зная в действительности того, о чем думал при этом говорящий.

Некоторые люди весьма подвержены номинализациям. У многих возникает то, что называют слепым пятном по отношению к паттернам метамодели. Я был однажды на семинаре, на котором одна женщина строчила номинализациями как сумасшедшая. Она говорила: «Я просто не понимаю, почему мои переживания и осознания не способствуют актуализации моих расстройств в направлении, которое вызовет интеграцию кризиса моей жизни». Чтобы продемонстрировать пример, я ответил: «Из-за определенных характеристик вашего процесса обучения и понимания вы начинаете формировать новые представления о детских концепциях и знаниях…» — и в течение пяти минут я сыпал такую чепуху, после чего она сказала: «О да, я и сама так думаю». Она извлекла смысл из того, что я говорил. Все остальные просто начали смеяться, потому что я сидел и в течение пяти минут размышлял над теми номинализациями, которые я сам только что произнес, а она так легко их осмыслила.

Если один человек продолжает следовать тому, что говорит другой, и внутри себя строит свою собственную карту для всего того, что услышал, эта карта не имеет никакого отношения к тому, о чем говорил собеседник. Существует такое явление, которое называют трансдеривационный поиск.

C.1. ТРАНСДЕРИВАЦИОННЫЙ ПОИСК

Трансдеривационный поиск означает, что вы начинаете поиск в своих прошлых воспоминаниях и представлениях какого-то аналога тому, что я говорю. Если вы осуществляли такой поиск, когда я говорил: «У меня был несчастный случай»,— вы обратились к своей личной истории и двигались в ней до тех пор, пока не обнаружили нечто такое, что по своей структуре подходило к названию «несчастный случай». Быть может, вы вспомнили автомобильную аварию, участником которой были когда-то. Словосочетание «несчастный случай» является якорем, который запускает целое семейство представлений в вашей личной истории, в вашем личном опыте. На одном семинаре я спросил, какие представления приходят в голову при слове «собака», и одна дама тут же разрыдалась, потому что за день до этого ее собака погибла. Ее сбила машина. Такие вещи случаются часто, потому что слова — это якоря. Люди всегда будут обращаться к своему собственному опыту, чтобы осмыслить чужой.

Итак, как любой из вас, кто уже работал с гипнотическими паттернами, знает: вы применяете в точности противоположные метамодели приемы, когда наводите транс. Например, вы берете номинализации и вставляете их постоянно и безудержно, потому что вы знаете, что клиент последует за вами в любом случае. Поэтому я продолжаю и говорю об «установлении взаимосвязей между этими новыми знаниями и новым пониманием, которые могли бы открыть новый для вас смысл». Это ничего не означает. Что за знания? Кто узнает и что конкретно, понимая что? И вам необходимо использовать всё это, чтобы способствовать возникновению четверок представлений у клиента. Я делаю это со всеми вами на протяжении всего семинара.

Возвращаясь к работе с метамоделью, следует помнить, что, встретив номинализацию, вам необходимо превратить ее снова в процесс и затем вскрыть то, что при этом было упущено. Итак, номинализацию вы просто превращаете в процесс.

Вопрос: «Что если клиент заявляет, что у него в офисе сильная вибрация?».

Ответ: Вибрация — это номинализация. Как превратить ее в процесс? Необходимо спросить: «Что вибрирует и от чего? Что вибрирует и что заставляет это вибрировать?». Так вы берете номинализацию и превращаете в глагол. «Как именно вибрирует?».

Предположим, я скажу что-нибудь вроде: «Моя любовь к вам растет». Как вы превратили бы это в процесс? «Как именно люблю?». Попробуйте построить предложение, которое не будет скрывать, кого вы любите.

Вы говорите: «Ничего не могу поделать со своим смущением». Я в ответ: «Чем вы смущены? И как именно это вас смущает?». Необходимо перевести «смущение» в глагольную форму, которая восстанавливает свойства процесса. Вопрос: «А как быть в случае возвратного действия? Например, как вы смущаете самого себя?». Ответ: «Это утверждение предполагает, что человек смутился сам. Это довольно сильное предположение, но вы сможете получить много информации и в некоторой степени заставите клиента задуматься, если спросите: «Как именно вы делаете это по отношению к себе? —потому что то, о чем он думает, идет извне. Я лично предпочитаю избегать такого рода предположений.

Вопрос: «Как превратить в процесс «несчастный случай»?». Ответ: Попробуйте так: «Что случилось?». Случай действительно немного трудный. Вы случайно делаете что-то, или что-то происходит случайно. «Случайно» — это наречие, а не глагол. Но в этом примере оно всё же фигурирует в виде вещи, поэтому с ним необходимо разобраться. Сначала найдите упущенное, задав вопросы: «Что произошло случайно?», «Вы случайно поскользнулись?», «Вы столкнулись случайно?», «Или случайно порезали палец?». После этого можно спросить: «Как конкретно это случилось?».

Итак, помните, что не всё в номинализациях плохо. Номинализации ускоряют процесс вашего общения. Если бы вы действовали подобно тому отделу картографии, о котором я рассказывал, и стремились построить свою карту абсолютно точно, любое общение отнимало бы у вас уйму времени. Порой задавая вопросы метамодели, вы собираете огромное количество информации о том, что трудно назвать важным. Тогда вы получаете «метамуть». Я мог бы задавать и задавать вопросы, выясняя детали переживаний раннего детства и нежелательных изменений и многих других вещей, знать которые мне не обязательно, чтобы оказать помощь в желательных изменениях, и я мог бы проверить множество номинализаций и найти огромное количество упущений, но они не окажутся полезными мне. Позже я собираюсь научить вас разбираться, когда и какие вопросы следует задавать.

D. НЕОПРЕДЕЛЕННЫЕ ГЛАГОЛЫ

Неопределенные глаголы — это те глаголы, которые вы получаете каждый раз, когда превращаете номинализацию в процесс. Если человек говорит мне, что в комнате возникла сильная напряженность, то следующим шагом я мог бы представить «напряженность» в глагольной форме. «Кто создает эту напряженность и по поводу чего?». И теперь, когда человек отвечает, что он сам создает напряженность, или чувствует себя напряженным, он допускает другого сорта упущения. Существенный момент, связанный с неопределенными глаголами, состоит в том, что вам необходимо спросить «как?». Поэтому, если кто-то говорит: «Я знаю, что вы думаете об этом»,— вы спрашиваете: «Как именно вы об этом узнаете?». На этом этапе вам необходимо обнаружить оставшиеся нераскрытыми куски информации. Если кто-то говорит: «Я просто пошел и сделал это»,— вы спрашиваете: «Как именно ты сделал это?». «Сделал» и «знаю» и подобные им глаголы обычно оказываются неопределенными. Поэтому вам необходимо обнаружить наречия. Как, когда, где вы сделали это. И разберите все потерянные куски. Вы спрашиваете: «Как именно?».

Кто-нибудь может предложить мне примеры неопределенных глаголов? «Предложить, как именно?» — могли бы вы спросить. А как насчет: «Я думаю. Я просто знаю это». Всё это неопределенные глаголы, потому что как именно вы думаете и как узнаете, определяется тем, какие органы чувств вы при этом используете. Вы либо говорите себе об этом, либо строите картинку, либо ощущаете это каким-то образом. Поэтому постановка вопроса к этому глаголу поможет вам собрать сведения о том, как человек обрабатывает информацию и как он думает. Примеры: интересоваться, воспринимать, верить, чувствовать. «Чувствовать» — это отличный пример. «Я чувствовал ваше присутствие». «Вы прикоснулись ко мне». «Вы поцеловали меня». «Вы погладили меня». Если я говорю: «Я почувствовал что-то» — это может иметь отношение к любому сочетанию ощущений и впечатлений. Все остальные глаголы оказываются более конкретными. Если вы прикасаетесь ко мне, я чувствую ваше прикосновение. «Прикасаться» немного более конкретно описывает то, что происходит. Такими же являются глаголы «чесать» и «целовать». На самом деле самым конкретным из перечисленных выше глаголов является «целовать», потому что он обозначает действие, когда один человек целует другого. Он конкретизирует это действие как прикосновение двумя губами.

Эти первые представленные мной паттерны я собираюсь классифицировать в терминах процесса сбора информации. Это самые важные и основные паттерны.

Существуют другие паттерны, несколько более легкие для наблюдения и разбора и относящиеся к другому классу, имеющему название ограничения модели мира. Это те типы слов, с которыми вы встречаетесь, когда люди описывают ограничения своего поведения или говорят о том, как далеко они могут или не могут зайти в своем поведении.

E. МОДАЛЬНЫЕ ОПЕРАТОРЫ

Модальные операторы — это все ваши «могу» и «не могу». Я могу сделать это. Я не могу этого сделать. Я хочу сделать это. Я не хочу делать этого, должен или не должен (нельзя), необходимо, следует, не следует. И все они, по существу, могут быть объединены в две категории.

Первая — модальные операторы возможности. Измениться сразу невозможно. Я не могу сказать своей матери… Я не могу рассказать об этом своим рабочим. Вы действительно говорите о том, что нечто является возможным или невозможным. Сюда относятся такие слова, как «могу», «не могу», «возможно», «невозможно».

Кроме того, у нас есть модальные операторы необходимости. Это: «должен», «не должен», «обязан», «следует», «вынужден». Очень важно сделать это. Крайне необходимо выполнить задание.

Если человек говорит: «Я не могу чего-то сделать»,— необходимо спросить его: «Что останавливает вас?». И у вас появится возможность получить массу информации о тех вещах, которые его ограничивают. Так что у вас есть вопрос: «Что останавливает вас?».

Вопрос, который вы предлагаете, когда человек употребляет модальные операторы необходимости и говорит «должен», «не должен», «обязан», «не обязан», звучит так: «Что произойдет, если вы все-таки сделаете или не сделаете это?». Иногда человек не хочет что-то делать, потому что он боится каких-нибудь катастрофических последствий, которые могут возникнуть, если он займется этим. Итак: «Что произойдет?».

Названные мной вопросы направлены на сбор информации высокого качества. Когда кто-нибудь говорит: «Черт возьми, было бы неплохо сделать это, но я не могу»,— одна из вещей, которую полезно было бы знать,— это информация о том, как он узнает, что будет в состоянии выполнить это. Поэтому вы спросите: «Что произошло бы, если бы вы смогли сделать это?» — или: «Что произойдет, когда вы действительно сделаете это?» — так что вы сможете собрать данные о желаемом состоянии. Определите, к чему вы стремитесь. Каково желаемое состояние или результат?

F. ПРЕДПОСЫЛКИ

Предпосылки: когда вы предполагаете, что нечто уже произошло. Когда я говорю, наводя транс: «Вы собираетесь погрузиться в транс прямо сейчас или через пять минут?» — предполагается, что это произойдет. Вопрос только в том, когда это случится. Так что я говорю: «Что вы собираетесь рассказать мне через неделю о том, как сильно вы изменитесь к тому времени?». Привлекая ваше внимание к тому, что вы собираетесь рассказать мне, я предполагаю, что вы собираетесь измениться.

Если я говорю: «Видел ли Билл ту кошку, которая сидела на этом столе?» — я спрашиваю о том, видел Билл ее или нет, а предполагаю, что на столе сидела кошка. Иногда люди спрашивают: «Я действительно был бы счастлив, если бы только то-то и то-то перестало делать мою жизнь такой тяжелой», «Если бы он только прекратил делать это». Уже предполагается, что он делает. Поэтому необходимо спросить: «Как вы узнаете?». Как вы узнаете, что это уже происходит? Как вы узнаете, что это произойдет на самом деле? Поэтому основной вопрос здесь: «Как вы узнаете?».

Поскольку вы уже так хорошо всё поняли, я буду продолжать.

Если вы хотите сделать предположение, достаточно начать предложение со слова «поскольку», и всё, что вы произнесете после него, обязательно будет содержать какое-то предположение.

G. ПРИЧИННО-СЛЕДСТВЕННАЯ СВЯЗЬ

Причинно-следственная связь является разновидностью предпосылки, потому что предполагается, что одно, являясь причиной, вызывает другое. Мое объяснение вызовет у вас уверенность, что вы понимаете. Если я скажу, что Мери вызывает у меня боль или беспокойство, или заставляет меня чувствовать себя плохо, или когда она смотрит на меня так, что я испытываю дискомфорт, то я предполагаю, что существует некоторая связь между этими двумя вещами. Это пример предпосылки, потому что она предполагает связь типа причины и следствия. Когда вы думаете об этом, установление таких связей представляет собой способ понимания окружающего нас мира. Все наши переживания моделируются в терминах причины и следствия: когда происходит одно, следующее за ним является результатом. Фактически вы широко используете этот паттерн, когда, применяя гипноз, создаете постгипнотические внушения. «Когда я щелкну пальцами, вы проснетесь полностью, ощущая бодрость во всем теле». Примерно так. Суть в том, что любая причинно-следственная связь может действовать эффективно. Если я действительно щелкну пальцами и это на самом деле заставит вас проснуться и ощутить бодрость во всем теле, то существует причина и следствие. Но когда вы слышите, что человек говорит: «Она причиняет мне столько боли» или что-то подобное, необходимо спросить: «Как конкретно? Как вы узнаете, что она это делает? Как именно это происходит?». То есть вы не просто ставите под сомнение связь. Вам необходимо узнать, как эта связь действует, как она создается. Поэтому добавим еще несколько вопросов типа «как». Как вы узнаете? И как конкретно X вызывает Y?

H. УНИВЕРСАЛЬНЫЕ ЧИСЛИТЕЛЬНЫЕ

Универсальные числительные — это то, что должен знать каждый. Это такие слова, как «все», «каждый», «никогда», «всегда», когда вы говорите о том, что, быть может, случилось пару раз, а вы обобщили на все случаи. Люди всегда уходят с моих семинаров, унося так много новых знаний. Кстати, все вы, вероятно, уже начали замечать, что паттерны метамодели в чем-то пересекаются. Иными словами, обобщающие числительные можно рассматривать как разновидность упущения. Причинно-следственная связь — это форма упущения, потому что я отбрасываю то, как создается эта связь. Так что на самом деле многие из этих категорий пересекаются и включают другие категории. Они тесно связаны между собой.

Универсальные числительные можно поставить под сомнение путем преувеличения. Вы можете усилить обобщение и сказать: «Это всегда происходит?» — или: «Вы никогда-никогда не делали этого?», «Можете ли вы привести хотя бы один пример, когда это было или не было?». Или что-то подобное, когда вы пытаетесь найти контрпримеры, когда вы хотите, преувеличивая, довести до абсурда. Если кто-нибудь говорит: «Она никогда не заботилась обо мне»,— вы отвечаете: «Никогда-никогда?», «Как вы узнали об этом?».

«Как вы узнаете?» — это один из по-настоящему важных вопросов при сборе информации, особенно когда вы имеете дело с моделью мира человека, потому что вам необходимо знать, как он создает свою карту и как он получает информацию.

H.1. ВАЖНОСТЬ СЕНСОРНОГО ОПЫТА

Кстати говоря, когда Джон и Ричард открыли эти вещи, они представления не имели о сигналах доступа, а вы можете свободно пользоваться той информацией, которую можно получить по другим сенсорным каналам. Вам необязательно постоянно слушать только слова. Например, если вы спросили кого-то: «Как вы об этом узнаете?» — а он посмотрел вниз налево и ответил: «Ну я просто знаю об этом»,— он уже дал вам ответ. Он ответил вам своим телом. Поэтому, пожалуйста, используйте невербальную информацию. Эти вопросы имеют целью помочь собрать информацию. И необязательно дожидаться вербального ответа, чтобы получить ответ на свой вопрос.

Например, если человек, посмотрев направо и вниз, говорит: «Я действительно смущен»,— вам нет необходимости задавать вопрос: «А как вы узнаете о том, что вы смущены?» — потому что он показывает вам как. Если человек посмотрел налево вверх и говорит: «Я действительно смущен»,— он демонстрирует вам, как он смущен. Порой люди настолько увлекаются внешними вербальными подробностями, что теряют массу другой действительно важной информации, которая предоставляется им в готовом виде. Просто держите все свои каналы восприятия открытыми. На этом основана целая концепция скрытой терапии. Думая о своих проблемах, клиенты передают вам достаточное количество информации выражением лица и тоном голоса, поэтому вам не нужны слова, чтобы понимать, что происходит. Вы можете закреплять якорем наблюдаемые сенсорные четверки, а затем можно использовать перекрест якорей или переформирование частей, или прикрепить бирку. Поскольку слова служат просто якорями, вы можете создать произвольно словесный якорь для этого переживания. Если клиент говорит: «Вы знаете, у меня настоящая проблема»,— скажите ему: «Мы можем назвать эту проблему “голубой”. Подумайте о том, на что это похоже, когда вы “голубеете”». Вы на самом деле прикрепили к проблеме ярлык. Для вас важно знать, что у человека есть карта и представление для переживания или поведения, на которое вы ссылаетесь. Поэтому вы можете использовать процесс номинализации. Вы можете применять слово «голубой» в качестве номинализации для переживания в целом и в качестве ресурса, потому что оно является якорем, насколько вы можете видеть сенсорную четверку, проявляющуюся на его лице и в других аналогах. Если вы говорите: «Подумайте о желтом» — и он поднимает глаза вверх налево, вздыхает и жестикулирует левой рукой, то когда вы произносите «желтый» снова, а он делает те же самые вещи, это внутреннее представление оказывается сцепленным со словом «желтый».

H.2. ВАЖНОСТЬ РАППОРТА

Необходимо смягчать вопросы метамодели раппортом. Первый семинар, на котором я учился у Джона, был курсом лингвистики для 150 студентов. Джон рассказал о методе метамодели за час или два и предложил всем пойти и практиковаться. Через неделю, когда все снова собрались на лекцию, около 50% студентов заявили, что они потеряли всех своих друзей, разозлили родителей, настроили против себя преподавателей и т. п. Они превратились в метамучителей! Если вы спросите свою любимую неприятным голосом: «Как именно ты узнаешь, что ты любишь меня?» — она вряд ли отреагирует так, как вам хочется. Необходимо быть тактичным и чувствительным. Нельзя спрашивать обо всем. Разве не так?

I. УТРАЧЕННЫЕ ПЕРФОРМАТИВЫ

Утраченные перформативы похожи на сравнения тем, что они тоже являются суждениями и оценками, с той лишь разницей, что они не всегда содержат сравнение. Утраченные перформативы — это такие вещи, как «это сумасбродство», «это плохо», «вы сопротивляетесь». В них человек высказывает некоторое суждение, но отбрасывает информацию о том, кто делал эту оценку и на какие критерии при этом опирался. В них утрачиваются человек и критерии, которые создают оценку, превращающуюся в суждение. Вы можете восстановить утраченные перформативы с помощью вопроса: «Кто сказал, что это сумасбродство, это плохо, и вы сопротивляетесь?», «Сумасбродство согласно чьим словам и каким критериям?». Вот еще некоторые реакции на суждения: «Сумасбродство по сравнению с чем?», «Как вы узнаете, что это сумасбродство?», «Вы были бы сумасбродом, если бы сделали это?». Последний прием мы называем смещением ссылки.

J. ЧТЕНИЕ МЫСЛЕЙ

Чтение мыслей — это паттерн, который сопутствует предпосылкам. Если я говорю: «Я знаю, о чем вы думаете», или: «Вам не следует так расстраиваться»,— я предполагаю, что человек расстроен чем-то. Я занимаюсь чтением его мыслей. Если вы говорите: «Они действительно меня ненавидят»,— вы предполагаете, что вам известно, что происходит в их головах. Если я скажу: «Вы не понимаете, о чем я говорю, разве не так?» или: «Вам интересно, что я скажу дальше»,— это будет чтением мыслей. Каждый раз, когда я говорю: «Вы думаете то», или: «Вам интересно», или: «Вы это знаете»,— это всё примеры таких предположений. Выражение: «Вы все знаете…» — представляет собой то, что мы называем чтением мыслей, потому что я предполагаю, что я знаю, что происходит у вас в голове. Это также пример причинно-следственной связи, потому что вы предполагаете, что некоторая причина вызывает следствие в ком-то другом. Если бы я сказал, что вы заставляете меня чувствовать себя плохо, это было бы примером причинно-следственной связи. Я мог бы читать мысли и использовать причинно-следственные связи. Я мог бы сказать: «Мой неторопливый разговор вызывает расслабление». И тогда я всё еще использую причинно-следственную связь, но я предполагаю, что она оказывает такое же действие на вас, какое она оказала бы на меня. Это может быть хорошей информацией. Когда кто-то читает ваши мысли или читает чьи-то еще мысли, вы можете, наверное, догадаться, что этот человек будет выдавать ту же реакцию, какую представляет себе в других людях.

K. СЛОЖНОЕ РАВЕНСТВО

Сложное равенство — это соотношение равенства, которое человек устанавливает между сенсорной четверкой и конкретным словом или обобщением. Когда человек говорит: «Она не смотрит на меня, она не обращает на меня внимания»,— он заявляет о том, что для него «обращать внимание» значит смотреть на человека. Или: «Она не любит меня. Она никогда не говорит мне о своих чувствах». Для этого человека любовь заключается в том, чтобы говорить о своих чувствах. Или: «Она никогда не прикасается ко мне», или: «Она всё время опаздывает, она не любит меня», или: «Это ранит так больно, должно быть, это любовь». Когда кто-то устанавливает эквивалентность двух переживаний, например: «Прикасаться значит любить»,— вы можете задать вопрос: «Бывало ли когда-нибудь так, что вы знали, что вас любят, но при этом к вам не прикасались?» Поставьте под сомнение эту связь.

Еще одна вещь, которую вы можете сделать,— это задать вопрос типа: «Как вы узнаете, что?..». Чтобы достичь результата с женщиной, у которой был избыточный вес, я должен был найти, в чем заключается, по ее мнению, эффективная терапия. Другими словами: какое сложное равенство устанавливает человек тому, что я должен сделать, чтобы помочь ему? «Что мне необходимо сделать? Что является эквивалентом вашего изменения?». Одна из первых вещей, которые вы делаете, начиная погружать кого-нибудь в транс, заключается в том, чтобы спросить: «Как бы вы узнали, что вы в трансе?», «Каков ваш эквивалент, в терминах того, что вы будете ощущать, слышать, видеть, для состояния, которое вы называете трансом?». Сделайте то же самое для слова «изменение». «Что вам необходимо увидеть, услышать, почувствовать, чтобы совершить изменение, к которому вы стремитесь?». Необходимо найти, какой набор переживаний будет означать «измениться», будет означать «транс» или что-то другое, о чем вы собираете информацию. В некоторых случаях вам понадобится поставить это под сомнение, в зависимости от того, как вы воспринимаете то, что происходит с человеком, и в зависимости от того, какое вмешательство вы собираетесь совершить.

Из аудитории: «Приведите несколько примеров сложного равенства». Ответ: «Если вы задаете такой вопрос, значит, вы чего-то не понимаете». Я сказал сейчас, что тот факт, что вы задаете вопрос, означает, что вы чего-то не понимаете. Это может быть обоснованно (с другой стороны, это не обязательно является необоснованным). Если я скажу: «Вы киваете головой, должно быть, вы поняли что-то из моего ответа»,— я могу быть точным. Я говорю, что ваше кивание головой означает, что вы действительно поняли или поняли что-то из моего ответа. Другой пример: «Если он суетится, значит, он нервничает». В этом утверждении суета означает нервничать. Может возникать некоторое пересечение с чтением мыслей.

Но если я говорю об изменении и скажу: «Я могу поставить под вопрос номинализации, я изменился»,— тогда я уже не читаю мысли, но говорю, что так как я могу это делать, значит, я изменился.

Это напоминает мне историю, которую рассказывал Джон Гриндер. Один профессор психологии, преподававший в том же колледже, что и он, читая лекцию об ограничениях внимания, сказал: «Вы можете держать внимание в течение примерно сорока пяти минут». Он продолжал говорить без остановки два с половиной часа о том, что период активного внимания длится 45 минут. Поэтому я подумал, что мы устроим себе перерыв и немного отдохнем. После этого я хотел бы, чтобы вы все разбились на группы по четыре человека и выполнили несколько упражнений, в которых вы будете учиться определять рассмотренные нами паттерны.

Сейчас я попрошу вас сделать в упражнении следующее. Каждый из вас выберет один из этих паттернов, соберет несколько его представителей в группу и предложит другим участникам определить, какой именно паттерн вы используете и сколько раз вы применили каждый из них. Я хочу, чтобы каждый из вас получил возможность и воспроизводить эти паттерны, и ставить к ним вопросы.

Сделаем перерыв на пять минут и вернемся сюда через десять минут. Поднимите, пожалуйста, руки те, кто раньше уже изучал метамодель. Я бы хотел, чтобы вы так и продолжали держать свои руки поднятыми до тех пор, пока не возникнет каталепсия. На самом деле я хочу, чтобы в каждой группе было по одному человеку из числа тех, кто поднял руки. Я хочу, чтобы по крайней мере один человек знал эти вещи достаточно хорошо. Так начнем же!

(После упражнения.) Джон на следующий день проводил семинар для юристов, и мой отец, тоже юрист, заметил, что существует прием под названием «двойной вопрос», которым пользуются многие из представителей этой профессии. Я говорю человеку на скамье подсудимых: «Итак, вы совершили Х и затем вошли в его дом, разве не так?». Этот человек вполне мог зайти в этот дом, но я-то присоединяю к этому «и вы совершили Х», помещая эти слова в тот же самый вопрос. Затем юрист говорит: «Просто ответьте да или нет», или: «Просто ответьте на вопрос». Если человек ответит: «Нет, я этого не делал»,— он будет действовать так, как будто этот человек ведет себя неискренне или лжет. Часть утверждения была верной. Это весьма интересный пример. Я не думаю, что нормальные люди часто его используют.

Комментарии к применению метамодели
Я хотел бы узнать, кто-нибудь нашел что-то интересное? Обращу ваше внимание на несколько вещей.
1. Я хотел бы объяснить разницу между чтением мыслей и утраченным перформативом. Когда человек говорит: «Вы устали»,— он занимается чтением мыслей. «Вы устали» означает, что я догадываюсь о вашем внутреннем состоянии. Утраченный перформатив — это то, что является суждением. Если я скажу: «Вы неприятный», «Вы отвратительный» или «Вы мошенник и непрофессионал»,— я не описываю внутреннее состояние, а выражаю суждение.

Если я говорю: «Вы сконфужены»,— я не столько передаю суждение, сколько пытаюсь определить ваше внутреннее состояние. Если я утверждаю, что вы плохой, я формулирую утверждение относительно вас. Говоря, что вы устали, я указываю на состояние, в котором вы можете находиться. Если же я утверждаю, что вы отвратительный, я оцениваю вас. Многие утверждения типа чтения мыслей могут иметь сопутствующее значение суждений. Но утраченные перформативы в общем случае представляют собой суждения, как будто речь идет о некотором свойстве реальности, а не о том, что происходит внутри другого человека.
2. Следующее замечание состоит в том, что слова типа «Я пациент», «Вы смущены», «Я чувствую любопытство» входят в класс предикатов, таких, как «Трава зеленая». Это не похоже на утверждение: «Трава — это стул». Если бы они были номинализациями, они попадали бы в тот же класс. В метамодели вы разбираетесь с ними точно так же, как с неопределенными глаголами. То есть «как именно?».
3. Временами модальные операторы необходимости могут содержать множество связанных с ними отрицательных якорей, например: «Я должен сделать это. Я должен сделать то». Если вы измените их на модальные операторы возможности: «Я могу сделать это. Я могу сделать то»,— происходят резкие изменения в том, как клиент чувствует себя и как он думает об этом. Попробуйте сказать своему клиенту: «Интересно, что произойдет, если вы подставите слова «могу» или «хочу» вместо «должен» в произнесенные вами фразы?». Оба слова относятся к одному и тому же классу, то есть оба они являются модальными операторами, но имеют совершенно различное сопутствующее значение.
4. Паттерны сложного равенства могут иметь позитивный смысл, но могут вызывать ограничения. В определенном смысле они содержат в себе некоторое ограничение. Я формулирую прямое равенство. Человек, ориентированный на аудиальный канал, слушает своего собеседника, повернув свою голову ухом по направлению к собеседнику. Визуальный человек говорит: «Он не обращает на меня внимания, он не смотрит на меня». Так что для визуального человека обращать внимание эквивалентно тому, чтобы смотреть на человека. Для него «внимание» представляет без необходимости ограниченный набор переживаний. Поэтому «сложное равенство» точнее было бы назвать «упрощенным равенством».
5. В качестве организующего принципа необходимо найти сложное равенство для желаемого состояния человека. Спросите: «Как вы узнаете, что вы достигли своего результата?», «Что именно произойдет, когда вы достигнете своей цели?». Здесь сложное равенство оказывается полезным и важным. Метамодель не утверждает, что все паттерны, о которых мы говорили, являются вредными. Я очень часто использую номинализации. Джон и Ричард тоже используют номинализации. Слова служат ярлыками, и само по себе это не является ни плохим, ни хорошим. Важно лишь знать, какие реакции они вызывают.
6. Вы занимаетесь чтением мыслей, когда допускаете сложное равенство, которое помогает вам вычислить внутренние переживания человека. Применение сигналов доступа является способом читать мысли. Вы изучаете сигналы доступа, чтобы читать мысли людей более эффективно.
7. Что касается работы с универсальными числительными, найдите контрпример: «Было ли когда-либо время, когда этого не происходило?». Если человек говорит: «Никто никогда меня не любил»,— вы можете предложить контрпример: «Откуда вы знаете, что я вас не люблю?». Что-то в этом роде. Если кто-то говорит: «Все думают, что я сумасшедший»,— вы в ответ: «Я не думаю, что вы сумасшедший». Другими словами, вы можете предложить себя в качестве повода для сомнения.
8. Феноменология — это философия номинализаций.
9. Метамодель является одним из наиболее сильных среди известных мне способов погружения человека в транс. Вы заставляете его пойти внутрь себя, чтобы прояснить глубинную структуру. Он вынужден отправиться внутрь и провести трансдеривационный поиск, возрастную регрессию и все остальные вещи, чтобы найти то переживание, о котором вы спрашиваете. Это один из самых быстрых способов перевести человека в измененное состояние сознания.

Источник: nlp-ist.narod.ru

© Роберт Дилтс (Robert Dilts), 1996
© Перевод Александра Бродского, 1999